Голосование пользователя

Юная Лоза спит и видит сны. Странные, страшные сны о далёких мирах за пределами известной человеку реальности. Сны проносятся мимо, едва цепляя девочку, а не обрушиваются на неё всей своей потрясающей мощью. Сознание Лозы плавно скользит вдоль потоков видений и следует ритму — тому самому пустому и безмерно одинокому пульсу, который пронизывает измерения и связывает между собой миры. Сердцебиение Вселенной. Лоза привыкла к этому звуку и научилась чувствовать его и следовать ему. Вот и сейчас она путешествует, цепляясь за тончайшие изменения и искажения ритма.
Лоза любит эти сомнамбулические странствия, для неё они почти заменяют реальную жизнь. В своих скитаниях в «неявном мире» она видела многое и ещё многое увидит. И всё равно всё это лишь частица посреди бесконечности.
Позавчера она видела странные земли, где густые вечнозелёные джунгли готовы поглотить в себя высокие ритуальные пирамиды белого и жёлтого камня. А самая главная пирамида совсем чёрная, и стены её покрыты загадочными письменами, которые никто из жителей той страны не может разгадать. На самом-то деле-то куда может быть проще — никакая это не письменность, а запись обрывков космической музыки, которые когда-то кто-то уловил и запечатал в глифах на поверхности вулканического камня. А люди там все несчастные, но забавные. Нет у них ничего: только пирамиды, хижины и шалаши, и даже речь у них грубая и смешная. Есть у них ещё вера, сильная убеждённость, что если принести человека в жертву на вершине храма-пирамиды, то будет всем лучше. Глупая вера. Лоза наблюдала за ними какое-то время, а потом ей наскучило и она ушла — проснулась.
Вчера был другой сон. Там девушка побывала в руинах древнего замка — не на земле, в совсем другом мире. Когда-то там царствовали великий и могучие существа, похожие на людей, да все сгинули, и остались от них только эти развалины, что разбросаны по всей планете. Но они знали Богов — истинных и неведомых стражей мироздания, и поклонялись им. Быть может, и замок этот на самом деле был возведёт в их честь. А теперь тут живут только монстры. Один, с лицом-зеркальной маской, бросился было на странницу, но она всё время уходила от его бросков, а когда игра утомила своей однообразностью, — отрубила твари голову клинком своей души. Потом, по пробуждению, Учитель был недоволен и строго наказывал воспитанницу более так не рисковать. Только какой риск-то, если она такая сильная, Лоза Тирзон?
Сегодняшним же днём девушка позволила себе падать в воронку вечности, минуя тысячи миров за одно мгновение, но нигде не находя покоя. Её душа стремится к иному — в самое сердце бездны, где пересекаются пути безликих странников, где живёт ещё первородный хаос, и где открыты врата в самые затаённые уголки сновидческого мира. Учитель говорит, в таких местах нет ни времени, ни пространства, а реальность вещей подвержена сомнению; и нельзя юной Лозе пока туда заходить, потому что её тело в реальном мире может не выдержать и умереть. Но Лозе интересно, и когда-нибудь она обязательно посмотрит на этот самый «хаос», пощупает его и возьмёт немного себе. Наверное, если она добавит сущность «отрицания» в свою душу, то станет непобедимой. Но Учитель запретил, и Лоза следует его запрету, хотя и не согласна с ним.
Учитель… Некоторые люди называют его Чернокнижником, но, конечно, это просто прозвище. Лоза знает настоящее имя Учителя, но ни за что не произнесёт его никогда и никому, потому что в имени вся сила и вся жизнь его, и Учитель может попросту умереть, будь это имя озвучено. Такова цена колдовства.

Солнце садится за горизонт, бросая последние бледные лучи на Вороновы Топи, скупо выхватывает клочья тумана из пропитанного тяжёлой влагой воздуха и окончательно скрывается. Наступает ночь, время изгнанных и прокажённых. Но Лоза любит ночь и предпочитает бодрствовать в тёмные периоды суток. Её тело сильно, но кожа хрупкая и чувствительная, полуденные солнечные лучи сожгли бы её и оставили ужасные ожоги. В конце концов солнце может даже отнять её жизнь — эту жизнь в бесконечной череде других. И всё же умирать чересчур затратно, и Лоза ценит своё нынешнее существование. Потому-то она и живёт ночами.
Девушка просыпается, лениво сползает с кровати, ступает босыми ногами на холодные и шершавые доски пола. Приятное чувство дрожи охватывает её позвоночник. Хорошее пробуждение после хорошего сна, пусть сон так никуда её и не привёл. Рот девушки с бледными губами искривляется в улыбке — отрешённое выражение отчуждения. Нагая, она смотрит на себя в зеркало, что стоит у стены. Длинные худые ноги и руки с тонкими, кажущимися острыми пальцами, детская фигура — но уже набухающие словно свежие бутоны цветов груди и плавная округлость бёдер. Ещё не женщина, уже не ребёнок, она напоминает сказочную фею с этими пепельными волосами и внимательными кровавыми глазами. Её маленькая тайна — родинка в форме капли сбоку на животе чуть повыше пупка, метка, оставленная «тем человеком» несколько лет назад, когда девочка совершила свою самую страшную ошибку. Учитель делает вид, что не знает, но, конечно, уже обо всём догадался.
— Юная госпожа… — шепчущий голос и ровные тихие удары в дверь костяшками пальцев.
— Я спускаюсь, — отвечает Лоза своему наставнику. Ей не надо много одеваться, достаточно накинуть шерстяной халат, обшитый неувядающими болотными цветами. Ещё есть городское платье её матери, но оно пока Лозе великовато. А в стороне на ткацком станке расправлена заготовка подвенечного костюма — символическое одеяние, которое Лоза хочет сделать собственными руками.
Она так и спускается в обеденную залу — бледная тень с кровавыми глазами. Красивая и страшная одновременно.
По пути попадаются тела утопленников — в последнее время их в старом замке копится всё больше. Они всё время о чём-то шепчутся, беспокойно шевелятся и пытаются что-то делать, но чаще просто неуклюже ломают созданное другими. Даже удивительно, как Учитель заставил их привести замок в относительный порядок, они же совершенно глупы и беспомощны. Иные идут за девушкой следом, но быстро отстают и, запутавшись, замирают, только беспомощно покачиваясь из стороны в сторону. Хотя бы не лезут под ноги, как раньше, до того, как Учитель запихал большинство в подвалы и в башню, и теперь там потихоньку переделывает их во… что-то — Лозе трудно описать, каковы эти гомункулы. Некоторые сейчас тут, валяются огромными грудами дышащей, трепещущей плоти посреди залы и гудят, гудят… Лоза гладит их, но они не успокаиваются. Тогда она перестаёт обращать внимание.
Скупой завтрак — грибной суп и остатки вчерашнего запечённого кролика. На самом деле очень мало, но девушка успеет наесться во время прогулки по болоту некоторыми травами и особенно кислыми красными ягодами, которые так дразнят её чувства. Потом она будет купаться в топях — омуты не затягивают хрупкое, но сильное тело, а ещё позднее, уже ближе к утру ляжет посреди своей любимой поляны и будет рассматривать звёзды. Крохотные огоньки иных миров, несущие свет в космической бездне. Их хрупкий холодный свет так приятен взору, а безмятежный ветер так игриво гладит травинками нагое тело девушки… живой сладострастный экстаз, и — я существую! Прямо здесь и сейчас я — это я, настоящая Невеста Всего Мира. — Лоза предвкушает эти минуты осознания собственной полноты, а пока спускается во двор замка к чёрному пруду, который для неё вырыли и обнесли камнями болотные вороны.
Камни холодные и шершавые, но совсем не как доски пола в её комнате, совершенно иное чувство, хотя тоже по-своему приятное. А на дне пруда камни скользкие и временами излишне острые, но Лоза плавает, не касаясь ступнями твёрдой поверхности. Вода отражает свет луны и звёзд между стенами замка и главной башней. В зеркальном образе девушка замечает сидящего на сломанном флюгере ворона и улыбается ему.
— Что птичка, хочешь пойти со мной?
Он только внимательно смотрит на неё умными красными глазами: — Пой-йти!
— Где ты был, куда летал, Чёрные Крылья? — иногда она называет его так. Когда-то ворон был человеком, который говорил с богами, но боги молчали ему в ответ. Тогда он открыл дорогу в убежище мёртвых и чуть было не сгинул там. Всё ради одного единственного вопроса. Он задал, а боги ответили. И он стал птицей, вороном. А вопрос тот был «Каково имя безымянного?» Лоза бы такой глупости никогда не совершила, но и соверши она, в птицу бы не превратилась, потому что она особенная.
Ворон молчит, не отвечает. А потом — поток разрозненных образов из его разума стрелой входит в мозг Лозы и там оживает. И вот уже Лоза сама птица, что прошла небесным путём над холодным морем и снежной пустыней, что видела других людей с бледными, почти как волосы самой девушки, локонами — незнакомцы, что смотрела на рыб (это такие мелкие скользкие создания, что проводят всю жизнь в воде), когда их вылавливали и пожирали ещё более белые медведи — естественный порядок жизни. И дальше… дальше… там… совсем чужие и уже не вполне люди, но могут говорить. Лоза плачет. В который раз чувствует своё одиночество и плачет.
— Нет, птичка, не грусти за меня. Ты мой друг. Но я хочу ещё друзей, и всегда будет мне мало.
— Куда вы желаете отправиться? — вкрадчиво спрашивает облокотившийся о замковую колонну Учитель. Появился так же внезапно, как и обычно. И в любой момент исчезнет, словно здесь и не стоял.
— Далеко, — просто отвечает девушка.
— К Гансу и Генриху?
— Может быть. — Они хорошие люди, и Лоза любит с ними беседовать. Внимательно следит за реакцией на её признания, хотя не говорит ничего действительно важного. Ганс недовольно ворчит при любом упоминании чего-то неземного, а вот Генрих, напротив, замирает и глотает каждое её слово, каким бы незначительным рассказ не был. Ещё Ганс немного неправильный, смотрит на людей как на животных, что тоже очень забавно. Может быть, он даже когда-нибудь попробует убить её, но Лоза сумеет защититься и, наверное, убьёт его.
— Не к ним вы сейчас стремитесь, юная леди, — мягко поправляет Учитель.
— И действительно, не к ним. — Она выбирается из пруда и одевается. — Я пойду к людям и буду говорить с ними, если надо — убивать. Узнаю каждую встреченную жизнь и каждую смерть. Буду танцевать босая по чужой крови и играть на свирели, выточенной из человеческой кости. И души мёртвых будут водить хороводы вокруг меня.
— Почему вы этого хотите?
— Потому что сейчас такое время, когда другие возжелали снова. Вернуть утерянное и приобрести новое.
— Ради забавы вы разрушите их планы?
— Я не собираюсь ничего разрушать, — качает головой девушка. — Я стану для них живой, по-настоящему живым человеком, хорошим или плохим, другом или врагом — не важно. Но мы будем вместе.
— Юная леди, пожалуйста, ответьте мне: вы любите этот мир и свою жизнь в нём?
— Конечно! — почти смеётся альбиноска.
— Тогда подарите свою любовь действительно каждому. Если для вас это имеет смысл, я поддержу любое начинание. И не только я один. — Золотая зеркальная маска окидывает невидимым взором болотные топи.
— Они все — мои? — девушка не может сдержать восторга. — Ответьте: вы мои дети? — Лоза раскидывает руки и закатывает лицо к озарённому полной луной небу в приступе дикой эйфории. И болото отвечает ей стонами, вздохами, шевелением тысяч мёртвых тел.
— Скоро мои искания завершатся, и мёртвые, связанные заклятиями священного трепета, смогут держать в руках оружие. Они будут грозной силой в твоих руках. Безмолвные воины, жаждущие вновь почувствовать вкус настоящей жизни.
— Жиз-зни! — повторяет с башни бессмертный ворон. Потом слетает и, сделав прощальный круг над замком, улетает прочь. Девушка набирает полные лёгкие воздуха и бегом бросается за ним. Так они — птица и хрупкая мертвенная фигура — исчезают за поворотом болотной дороги.
Оставшийся наедине с собой Чернокнижник задумчиво говорит:
— К сожалению, они жаждут жизни, а не вашей любви. Всё равно всё их существование есть фикция, созданная этим извращённым местом. — Непонятно, к кому относится это замечание, к болотным утопленникам или к людям всего мира; возможно, ко всем сразу.
— А чего жаждешь ты? — задаёт вопрос одна из самых старых душ Чернокнижника.
— Конца этой эпохи убогого застоя и начала новой жизни.
— А что же Лоза? — не унимается душа.
— Юная леди никогда не принадлежала этому миру. Потому она свободна делать что хочет, а я поддержу её начинания всеми силами.

Могущественные силы болота, что за годы переплелись воедино с собственной магией безымянного Чернокнижника, всё больше поражают проклятием окружающую местность. Постепенно эти силы приобретают форму: столичный замок Арвеньер странным образом притягивает к себе стародавних идолов и сливается с ними, вырастая в размерах. А утопленники получают приказ осушить окружающие топи и возвести на их пределах подобие кошмарного некрополя.
Однако этот невероятный процесс постепенен и требует времени.

Трепет: повышение уровня столицы Арвеньер с первого до второго ко второму ходу за 5 000 единиц золота и 20 единиц провизии.

  Услышав приказ сира д'Этелона, Блэкмор, полностью развернулся к нерадивому стражнику, спрятав за своей покатой спиной эльфийку и всё так же не мигающим взглядом буравил толстяка. Несколько дерганный взгляд оруженосца, медленно спустился по-фигуре стражника, остановился на животе, отчего лицо бретонца исказила недобрая ухмылка и затем вернулась к заплывшей жиром морде-лица. Как хрюшка.
Блэкмор свободной правой рукой поправил шапку на голове, задвинув её на затылок, в этот момент он позволил себе разок моргнуть, после чего вновь, смотря стеклянным рыбьим взглядом, куда то сквозь стража (на Беатрис?), пододвинул своё лицо к его и тихим, по-мертветцки сухим до хрипоты голосом, сказал стражнику:

- Ушел.

Взгляд Блэкмора резко уперся в глаза стража, а губы нервно дернулись в очередной ухмылке.

      Бой продолжился.

      Опустившись на колено, чтобы было удобнее стрелять, Кром веером выпустил еще одну очередь по бандитам. И хотя его огонь в этот раз был не слишком точен, этого должно было хватить, чтобы хотя бы некоторые из числа врагов не высовывались из укрытия.

      В принципе так и произошло. Свистящие пули - не то, что можно оставлять без внимания – и Кромм, хоть и не задел никого из фанатиков, но заставил их искать укрытие. В итоге, четверо из них и вовсе обратились в бегство, не найдя подходящих мест, остальные – залегли возле трупов, а также тех, кто вскоре собирался ими стать из числа чёрноповязочников и лежащих куч мусора, стараясь укрыться. Лишь один бросился вперед – и до группы ему оставалось всего несколько метров.

      Однако ему это не помогло. Маленькая игла впилась в шею бандиту, и он лишь усмехнулся, смахнув её рукой, чтобы через доли секунды начать оседать вниз от яда, проникшего ему в кровь. Вены на лице бандита вздулись, а само лицо приобрело пунцовый оттенок. Дергающееся в конвульсиях тело осталось лежать возле входа, но спасти его при всем желании было уже невозможно.

      Аррон, тем временем, со всем усердием навёл оружие на свою цель, и бегло произвёл три выстрела, после чего досадливо поморщился: бандит словно что-то почувствовал и дерганым движением изменил позу, в последний миг разминувшись с лазерными лучами. Промах.

      Надзиратель же, увидев, что перестрелка все-таки перешла в затяжной позиционный этап, со вздохом все же достал один из новехоньких револьверов и, начав шептать его духу краткую литанию вины, выпустил пару пуль в сторону врага. Оба выстрела попали, но не совсем в того. Пули вошли в лежащего с глупой улыбкой в наркотическом забытье постаревшего бандита, за которым укрылся враг, прошили его насквозь и только тогда угодили в свою настоящую цель. Одурманенный умер, в отличии от того, кто за ним прятался, тот отделался ранением – пули потратили достаточно энергии на преодоление преграды. Одна так и вообще не смогла пробить кожу, оставив лишь синяк.

      В револьвере оставалось еще всего четыре патрона, и Гарпс покамест спрятал его обратно в кобуру, не переставая читать ему литании. С этим тотемом еще не была образована должная связь, и Диттеру не нравилось, что опять пришлось из него стрелять здесь и сейчас. Тем не менее, патронов на "Осиротителя" было слишком мало, чтобы просто так их тратить, да и стрелять из него в подобной ситуации было бы слишком неуважительно.

      Одновременно с этим, Генри отложил ставший бесполезным дробовик, чтобы не тратить драгоценные секунды на перезарядку, достал автопистолет, выданный ему Ароном и поспешил открыть из него огонь. Зря – выстрел прошел мимо бандита. Почти все представители местного преступного мира, остававшиеся на площади, все еще не рисковали высовываться, опасаясь шальной пули Кромма. Однако двое все-таки решились покинуть свои укрытия и попытаться приблизиться поближе к группе. Один из них рванул во весь опор, второй же – приблизился на несколько шагов и метнул самодельную гранату, подобную тем, которые в честь какого-то древнетерранского деятеля кое-где именовали "Коктейлем Молотоффа".

      К счастью и огромному облегчению обороняющихся в часовне, особой меткостью этот метатель не отличался, и склянка с огненной смесью просто разбилась над дверью часовни, обдав жаром, но не повредив серьезно никому из группы.

      Генри Гэмп в то же время заметил что-то любопытное. В момент броска как сам бросающий очень и очень сомневался, стоит ли это делать, так и его товарищи смотрели на огонь весьма боязливо и как будто с неодобрением.

      Пока все были отвлечены постепенно угасающим пламенем, что остался от взрыва огненной бомбы, первый громила прошел еще несколько метров. Вдруг он на миг запнулся. Как мог бы сказать Аррон, если бы кто-то вдруг подумал его спросить, тот поймал своим могучим торсом пару снарядов, игл, кажется, выпущенных Мэрилин мгновением ранее. Но в этот раз это чудное, но не менее смертоносное от этого оружие, в чем лично убедились уже как минимум двое, не сработало – бугай даже не поморщился. Вернее, только и поморщился да продолжил свой путь.

      Сам же паломник, полный решимости остановить его, заодно и привлечь к себе внимание остальных, как наименее пострадавший, стремительно сделал шаг сквозь остатки пламени, и немного отошёл в сторону, чтобы не перекрывать сектор обстрела товарищам. И когда бугай с желтой повязкой подобрался еще ближе, он выстрелил по нему. Но, к сожалению, видимо недооценил скорость и напористость бандита. Луч лишь скользнул по ноге, оставив, пусть и не самый слабый, но ожёг, что даже не снижал подвижности нечестивца.

      Аррону же оставалось уповать лишь на спутников и Императора.

      В это же время, целых двое бандитов, несмотря на то, что Кромм прекратил огонь по причине окончившихся в магазине автогана патронов, не решались высунуться из своих импровизированных укрытий. Остальные же воспользовались заминкой и кинулись вперед, под прикрытием наконец зазвучавших выстрелов автопистолета одного из гангеров. Наиболее же близкий к засевшей в часовне группе бандит, хоть и был ранен, но так и не собирался отступать. "Во имя Железного Черепа!" - взревел фанатик и кинулся с топором на Аррона. В тот самый миг раздался выстрел Гарпса, готовившегося поразить ближайшую и наиболее опасную цель – но прошел мимо. Видимо, тотем не хотел работать нормально в его руках. Клирик же в последнюю секунду успел уклониться от просвистевшего рядом с ним топора, а раздавшийся чуть ранее металлический лязг – выстрелы из кустарного автопистолета в руках бандита, что предвещал летящую к группе свинцовую смерть, в итоге обернулся лишь кусками штукатурки и бетона со стены часовни, что осыпали клирика с его соперником.

      Бандиты, кроме двоих самых осторожных, уже бежали во весь опор ко входу, стремясь покончить с неожиданно появившимися врагами.

      "Это было не лучшее решение." Именно эта мысль мелькнула в голове у Аррона, когда мимо просвистело несколько пуль, а лезвие топора прошло совсем рядом. Он попытался было обманными движениями заставить своего противника отступить, чтобы можно было в него выстрелить, но у него не удалось.

      По окончании перезарядки, Кромм высадил очередь из автогана в двоих близко бегущих к ним бандитов, но оба оказались не только готовы, но и достаточно ловки, потому смогли слегка изменить траекторию своего движения. Одного из них, впрочем, это не спасло от маленькой иглы, яд из которой сразил его наповал.

      Хоть Аррону некогда было смотреть по сторонам, отрешится от реальности и сосредоточиться на противнике настолько, чтобы не услышать автоганную очередь, он не смог, а вот как на её фоне, на грани слышимости, он услышал хлопок диковинного оружия Мэрилин, был вопрос интересный. Краем глаза он отметил, что один из бандитов неподалёку упал, однако паломник не заметил, что именно сразило его. Аррон приготовился – если у него не выходит оттолкнуть врага, может быть стоит отойти самому? Надо лишь пережить следующий его удар и не потерять оружие. Всего лишь пережить удар… Его размышления прервал грохот очередного выстрела.

      Незадолго до этого, видя, что текущий тотем не в самом лучшем расположении духа, а Аррон попал в не самое удобное положение, со вздохом Гарпс все же решился обратиться к другому, надежному и верному товарищу. Быстро пихнув револьвер обратно в кобуру, надзиратель выхватил "Осиротителя" и уверенно навел прицел на рьяно кидающегося в бой гангера. Подловив удобный момент, он обхватил рукоятку второй ракой и нажал на промасленный спусковой крючок.

      После прозвучавшего кровожадного рявка тотема, труп поймавшего пулю нападавшего, не успевший закончить очередной удар, был по инерции отброшен на несколько метров. Активировав целеуказатель и поглаживая рукоятку, Диттер, бормоча новую литанию, начал настраивать связь с проверенным тотемом.

      Как отметил мимоходом, пока наводил оружие Кром, Аррон попытался было оттолкнуть противника, но у него это не вышло. Но сразу и нужда этом отпала. Грянул гром – это Гарпс, выхватив ручную пушку, всадил патрон в противника паломника. Кровавый цветок вспучил брюхо бандита, и тот, с выпученными глазами, теряя кишки, отлетел прямо на агонизирующее тело товарища, изо рта которого текла пена. Гэмп же решил воспользоваться хаосом и суматохой, чтобы перезарядить свой двуствольный дробовик.

      Лязг "Ножовки" раздался вновь. В этот раз бандит метил в Кромма, чтобы избежать новой порции свинца над своей головой и головами союзников. Тот внезапно почувствовал резкий тычок в живот, что вместе с его остальными, ранее полученными ранами, вполне могло означать неминуемую смерть. К его же удивлению, боли даже не было – пуля потеряла всю свою энергию, пробив достаточно тонкую, но все же, предоставляющую защиту стену возле входа в часовенку. А вот Гарпсу не повезло – замахнувшись топором, вломившийся в толпу своих противников бандит занес его над головой. Хотя, с другой стороны – это можно было считать наоборот – истинным везением. В последний момент бандит потерял равновесие и топор приземлился на голову представителя Дивизио Имморалис плашмя, заставив Гарпса потерять сознание, но не нанеся сколь бы то ни было большего вреда. Аррон пытался этому помешать – его лазган даже оставил ожог на плече фанатика, но ничего большего. Двое других бандитов – один с еще одним топором, второй – с увесистой дубинкой, неслись во весь опор, чтобы пожать свою кровавую жатву во имя своего Железного черепа. Ситуация стала выглядеть откровенно опасной, по сравнению с тем насколько "безопасной" в принципе может быть перестрелка.

      Впрочем, ненадолго. Полный гнева за павшего, как он полгал, товарища, Аррон открыл беглый огонь по сразившему его врагу – и в этот раз словно сам Император направлял его руку. Два луча встретились с головой нечестивца, заставив её просто лопнуть. Отмщение, пришло быстро. Никто не смеет убивать верных слуг Его безнаказанно!

      Генри наконец перезарядил дробовик и быстро, почти не целясь, выстрелил в ближайшего врага. Выстрел получился устрашающий, но косой да малоэффективный – арбитр снова промазал и теперь матерился на чём свет стоит.

      Мэри же в похожей ситуации выругалась только мысленно. Когда, отправив очередную иглу в бегущих к дверям бандитов, она присмотрелась, то увидела, что вновь ни один из нападающих не упал. Шансов отбиться в ближнем бою у девушки было даже меньше, чем у Аррона, и загоняя новый заряд в патронник, Мэрилин напряженно шарила глазами по часовне, готовясь занять более выгодную позицию – дальше от двери и стремительно приближавшегося врага.

      Кром, не задумываясь над тем, что в секторе поражения мог оказаться и Аррон, снова прочертил линию сквозь врагов, держа в руках своей автоган с зажатым спусковым крючком. Впрочем, корсар знал свое дело – его пули заставили всех противников, кроме одного, самого рассвирепевшего, пригнуться к земле. Один, парень с автопистолетом прячущийся за трупом, просто решил перезарядить свое оружие. Другой кинулся вбок,
чтобы скрыться за грудой трупов своих товарищей. Третий же кинулся с дубинкой на Гэмпа, но промахнулся. А шанса на второй удар ему никто давать не стал.

      Кинувшегося прямо в толпу врагов бандита разрубил напополам, буквально от шеи до паха, доставший свой моно-меч Кромм. Аррон, желая побыстрее спрятаться от пуль, забежал назад в часовню. А из часовни, наоборот – вышел Гэмп, стреляя практически в упор в бандита, прячущегося за трупами. Но, видимо, чего-то не рассчитал – бандит, увидев врага с дробовиком тут же пригнулся, почти к земле, и залп множества дробинок пролетел мимо него. Мэри перезаряжала свой игломет, тем же самым, но по отношению к "Ножовке", всё еще занимался один из двух оставшихся в живых гангеров.

      - Fág an Bealach! - взревел Кромм, выкрикнув древний боевой клич, после того как его меч обагрился свежей кровью. Он рванул вперед, к прячущемуся за трупом бандиту. набрав скорость, он рубанул наотмашь. Бандит сумел в последний момент отпрянуть, и удар рассек труп пополам.

      Он тяжело, с хрипом дышал. Бой давался ему нелегко, учитывая события последних дней. Но он намеревался отправить ублюдков на тот свет прежде чем уйти туда самому.

      Когда Аррон отошёл от испуга, вызванного градом пуль из автогана Кромма, он решил добить последнего стрелка желтоповязочников. Он помолился Императору, тщательно прицелился и увидел, что тот уже перезарядился и наводит своё оружие. Однако выстрелить ему не удалось – его оружие, как и следовало ожидать, было не лучшего качества и подвело его.

      Звук передергиваемого затвора "Ножовки", который все присутствующие уже отчетливо различали из-за жуткого лязганья, сопроводился грязным ругательством – похоже, ненадежный вольжский автопистолет в очередной раз заклинило. Везёт – обычно у них разрывает ствол после отстрелянной одной обоймы. Стоящий же вплотную к Генри и Кромму боец провел по своему запястью лезвием клинка и с гневным криком ударил мечом Кромма – но мимо.

      Тем временем, очнувшись с раскалывающейся головой, первое, что увидел Гарпс - это все еще продолжавшуюся потасовку совсем рядом. Кромм и арбитр по виду были вне особой опасности, пытаясь обойти черепа с двух сторон, но гангер размахивая своей метровой заточкой пока что успешно не подпускал их к себе. Похрипывая надзиратель нащупал рядом с собой "Осиротителя", и убрав его в кобуру начал подбираться и выжидать.

      Лазерная винтовка в руках паломника, несмотря на состояние, не подвёла, достав свою цель даже сквозь его импровизированное укрытие. Вот, что значит - качество. Арон увидел, как оседает тело исчерпавшего своё везение врага и довольно хмыкнул, но тут же спохватился – время отдыхать еще не пришло, последний враг не только оставался на ногах, но и продолжал атаковать заточенным ломом Генри, ровно до тех пор, пока пришедший в семя Гарпс не взял его в захват, зайдя сзади. Отложив лазган паломник рванул на помощь...

      Выбрал наконец удачный момент, Гарпс, как и говорилось, кинулся прямо в ноги слишком поздно заметившему его маневры вольговцу. Схватив обе ноги, он сгруппировался и спрятал голову на всякий случай, но к счастью остальные успели воспользоваться ситуацией. Гангера быстро скрутили по рукам и ногам, а Генри зажав голову в жестком захвате быстро задушил слабо трепыхавшегося аборигена до бессознательного состояния. Больше никто пока что кидаться на них не спешил, так что Гарпс под рухнувшим на него обмякшим телом даже не стал пытаться столкнуть его с себя, просто жадно хватая ртом воздух и пытаясь оттереть грязным рукавом кровь залившую лицо.

      Бой закончился, группа приходила в себя. Аррон подошёл к уже дважды спасшему его жизнь товарищу, стащил с него бессознательного бандита и протянул руку.

      - Да одарит Император Вас своей благодатью. Снова я Ваш должник. Спасибо.

      Но тот был не в силах подняться – слишком вымотали его этот улей и этот бой.

      - Знаете, - Аррон обратился ко всем рядом, - тут ведь полно народу, как трупов, так и тех, кто ими очень скоро станет. И среди них нет того, к кому можно было бы проявить сострадание. Я понимаю, что жизнь здесь крайне тяжела, но меня всё равно коробит от мысли, сколько снаряжения и припасов у этих преступников, и сколько оружия, что может быть обращено против законопослушных, насколько это тут возможно, и добропорядочных подданных Его. К чему это я веду: не думаю, что будет угодно Императору оставлять здесь хорошее оружие, снаряжение и припасы. Медикаменты бы тоже пригодились, хотя вряд ли их тут можно найти. Но и времени у нас, наверное не так много. В общем, предложение. Во имя Императора, ищем и забираем самое лучшее. Все согласны?

      - Если да, то действуем быстро и остаёмся начеку.

      Кромм сплюнул на пол мерзкий комок розоватой слизи – немного крови, немного слюны, немного мерзости из воздуха подулья. Бои не давались ему легко, но он был еще жив – а это главное. Еще до того как его коллега пространно призвал их к мародерству, корсар приметил нескольких бойцов с оружием схожего с его автоганом калибра. О быстро обшарил их остывающие тела, подобрав пару магазинов. Мародерство в абордаже часто было равно выживанию, поэтому он ничем не брезговал. Еще он подобрал платок с тела разрубленного им фанатика, и с одурманенного наркотиками бойца и "черных". Трофеи, куда же без них, теперь у него был полный комплект отличительных знаков банд.

      - Полагаю здесь мы закончили. Я отправляюсь назад, как и планировал. Советую вам подхватить этого копченого, и рвать за мной. Хотя можете пошариться тут подольше, или добить торчков, или заняться своими делами, дело ваше.


      Отправится после драки прочь, обобрав трупы – самое логичное и обыденное дело в Вольге, что пятерка прибывших сюда уже явно усвоила. Аррон помог Гарпсу подняться и опереться на себя. Кромм уже неплохо был знаком с картой местного подулья и смог выбрать, как ему казалось, наиболее безопасный маршрут. Около границ "зеленых" территорий, все у кого были соответствующие повязки – побыстрее сменили свои опознавательные знаки на них. Судя по количеству встреченных по дороге людей, которое было минимальным, основные бои шли где-то в центре. В квартал же "Грув Стрит" стекались беженцы со всего подулья. Здесь хотя бы тебя не могли убить просто так, ради мяса. Банда же торчков, судя по всему, окончательно распалась и её позиции медленно и уверенно терялись.

      Кромма и Мэрилин некоторые командиры уже видели – это было очень хорошо, так как судя по всему, Рекс очень хотел с ними побеседовать, равно как и со всеми остальными. Поэтому в его импровизированный "штаб" группа пришла с небольшим эскортом. Рекс знаком показал своим телохранителям выйти, видимо, чтобы продемонстрировать какое-то доверие.

      - Ситуация немного изменилась в нашу пользу. Конечно, Балласы успели перебить больше половины моих бойцов и практически всех обычных людей на своих территориях. Однако их бойню мы смогли уничтожить, хотя к тому моменту она уже практически не работала. Но самое важное не это.

      - Во-первых, банда Ножей перестала существовать. Они сдавали свои позиции одну за другой, как будто полностью лишились командования. Поэтому, учитывая расстановку сил, все стало чуть попроще.

      - А во-вторых, судя по документам, которые принёс Кромм, Петер действительно был не в курсе всего творившегося. Еще 3 месяца назад, за подписью советника и главы дома Шарля Гринн, было подписано соглашение с вольным торговцем Грыгулиусом Фон Беласко о поставках 200 тысяч тонн свежего мяса и 2 млн. тонн пищевого концентрата. В то время, как иная документация однозначно показывает, что общие мощности дома Гринн в вопросе свежего мяса позволяют реализовать лишь 40 тыс. тонн в течение года. Теперь смысл той бойни становится более, чем очевиден. Но с Шарлем я уже разберусь сам, по своим каналам. Особенно, учитывая, что самого Вольного Торговца дом Ваакон знает лично, а за ними есть небольшой должок.

      - В общем, чтобы закончить здесь все, осталось выйти на лидеров "Железного Черепа", которому поклоняются эти фанатики. Теперь буду рад выслушать, что есть у вас. Ну и, конечно же, подкинуть вам немного тронов – ничего бесплатно в Вольге не делается.
      - Заказ выполнен, - начал Кромм, - и даже перевыполнен. Ножи были ликвидированы нашими объединенными усилиями – моими, и моих коллег. В процессе мы получили информацию, о новых... сложностях, которые наверняка тебя заинтересуют. Внизу, и здесь, среди трущоб и толп оборванцев, скрываются чудовища. Монстры, ксеносы, способны принимать облик того существа, чей мозг они поглотят, на довольно долгое время. Другой их вид имеет вместо лица и тела клубок червей, практически неуничтожим, и хитрее большинства людей. И те и другие опасны, и относятся к людям как мы относимся к скоту.

      - И опасность есть тут для всех скотинок - и для нас, и для вас. Можно попробовать прикрыть им забойный цех. Однако кто знает, под чьей личиной притаились ксеносы. Помешательства, фанатизм... Большая часть наших проблем может быть связана с этими существами.

      Высказав это, Мэрилин устало вздохнула:

      - Как по мне, так весь этот червивый мирок неплохо было бы превентивно сжечь, но увы. Ваша помощь в борьбе со всем этим дерьмом была бы кстати. Пока нам всем мозги не высосали.

      Слабовато соображающий и уже почти полностью погрузившийся в свои видения Гарпс, краем уха услышав последнюю фразу женщины невольно закивал, выражая свое согласие. Хотя лично он соглашался только с частью про сжигание червивого мирка, но уточнять этого конечно же не собирался.

      Рекс Линь встал из-за своего стола, что-то передвинул на экране голопроектора, и тяжело вздохнул:

      - Тварями из глубин нас не напугаешь. Но ксеносы, в Вольге? Странно звучит, но учитывая все происходящие события, это может быть единственным логичным объяснением. На арбитров и губернатора надежды нет, Вольг всегда был предоставлен самому себе. Поэтому и разбираться с этим дерьмом попробуем мы сами. Я же бы хотел услышать всю историю вашей команды еще раз, но если вы не хотите вдаваться в подробности – я всё пойму. Видимо у нас с вами есть какие-то более влиятельные союзники.
      После этих слов он еще раз внимательно взглянул на Мэри:

      - Леди, вы должно быть немного рамсы попутали, не иначе. Этот червивый мирок - мой дом и дом миллионов других людей. Поэтому, хоть я и понимаю ваше желание его сжечь, посоветую следить за базаром, а то столь изнеженные лица здесь долго не живут. Но что до помощи – я сказал, с меня не убудет. Через час я подготовлю соседнее помещение под вашу комнату – там у меня обустроен лазарет, а вами займутся лучшие доктора, которые есть в распоряжении моего дома. Можете отдохнуть до завтра, после чего я дам вам возможность покончить с Железным Черепом, конечно же, с моей помощью. И да – это ваша награда.
      Рекс выложил на стол несколько стотроновых купюр, отпечатанных в Нова-Кастилье и соответствующих высшим стандартам качества – их спокойно приняли бы в любом месте, в том числе и во всех цивилизованных мирах Каликсиды. Разве что в Вольге светить подобными где-то за пределами купола Альфа было бы крайне опасно.

      - По сто каждому. Сейчас можете немного подождать, пока я организую ваш отдых.
      Надзиратель проигнорировал выложенные на стол деньги, и услышав про скорый отдых уже просто сполз по стене все глубже погружаясь в кошмарные образы из прошлого, лишь бы уйти от грызущей все тело тупой боли. По мере того как они становились все более липкими и сумбурными, Гарпс и не заметил как потерял сознание.

      После того как через несколько часов им наконец предоставили место в местном лазарете, у Диттера уже просто не оставалось сил перепроверять чтобы лекарства были не местными, так что он просто молча рухнул в руки врачей ожидая от них хоть чего-нибудь. Осознавать происходящее вокруг было все сложней, поэтому следить за безопасностью процесса все равно не вышло бы.

      Мэрилин, спрятав в карман свою долю, обернулась на стон Гарпса, как раз обмякшего на полу.

      - Мда, надо бы кое-кого к докторам допинать. Так, его долю мы забираем... В крайнем случае она нам очень пригодится как компенсация морального ущерба при потере нашего любимого друга. Шучу, шучу! Не настолько же он нежный, чтобы откинуться так просто.

      - Я надеюсь, Вы не собирались их просто прикарманить? Проявите уважение к товарищу, и не совершайте необдуманных поступков, иначе навлечёте на себя гнев Его. И мой. Он ведь дважды спас меня.

      Конфликта, впрочем, не случилось.

      Аррон забирал со стола и убрал свою часть награды, взял долю уже сползшего по стене арбитра, после чего подошёл к нему, подхватил под руки и потащил в лазарет. Идти было достаточно далеко, так что Диттер потерял сознание еще по пути.

      Кромм забрал свою часть гонорара, и отправился к медикам, как раз этого ему не хватало. Его раны нуждались в обработке.


      Вскоре, через несколько часов, группу привели наконец в весьма хорошо обставленный лазарет, организованный по приказу Рекса. Двое медиков, в чистых одеждах, что является по-настоящему огромной редкостью для такой дыры, как Вольг в целом, и тем более – для андерхайва этой дыры, были готовы осмотреть раны всех пострадавших и оказать посильную первую помощь, однако предупредили, что не будут настаивать на её оказание, буде пациенты не захотят доверять им свои тела. В лазарете было несколько коек, со стоящими рядом раздвижными ширмами и даже небольшая переносная душевая кабина с горячей водой. Других пациентов не наблюдалось. Более того – у каждой койки стоял свежий, горячий обед из нормальной человеческой еды – пусть и разгогретых консерв, но хотя бы не брикетов пищевого концентрата. Учитывая, что уже несколько суток каждый из участников импровизированной команды провел без еды и сна, не воспользоваться такой возможностью было бы глупо. Дверь из помещения была только одна – она выходила в коридор, возле комнаты самого Рекса.

      Оказавшись на месте, паломник передал бессознательного товарища в руки врачей, А пока те приступали к оказынию ему помощи, стал думать, куда положить его награду. Лазить по карманам ему претило, так что он засунул её в кобуру с солидного размера пистолетом.

      Отходить от врачей далеко Аррон также не стал, даже когда ел первую приличную еду за Император знает сколько времени он краем глаза поглядывал в сторону дважды спасшего его товарища.

      В полудрёме дождавшись прохода в лазарет, Мэрилин отмахнулась от врачей, как наименее побитая из группы.

      Забросив в тумбочку рюкзак, а оружие - под подушку, она упала на кровать и стремительно забылась во сне.

      После обработки ран, Кромм поступил похожим образом и моментально погрузился в сон, пользуясь предоставленной возможностью на все сто процентов.

      Генри Гэмп, после того, как взял предложенные деньги и пришёл в лазарет вместе со всеми, долго сидел и о чём-то думал, держась пальцами за виски и мерно качая головой. Через несколько часов он обратился к остальной группе:

      - Вы знаете. К черту это дерьмо. Я не для этого шёл в Адептус Арбитрес, чтобы заниматься этой ерундой. Какие-то мутные приказы, неизвестно от кого. Мы же даже не знаем, на кого мы работаем и зачем. Я пас. Меня это достало. Хотите – выгребайтесь из этого сами, а я вернусь в участок.

      После чего собрал свои вещи и собрался пойти прочь. Но ожидаемой реакции не последовало – со стороны койки Мэри раздался раскатистый всхрап, как и очередной стон со стороны койки Гарпса, а незаметно для себя уснувший на стуле Аррон упал с него, даже не проснувшись.

      Видя, что реакции на его слова не последовало, Гэмп написал короткую записку:

      "Простите, мы через многое прошли вместе, но выносить это боле я не в силах. Прощайте, если выкарабкаетесь сами – зайдите в местный участок."


      Некоторое время спустя, Аррон проснулся, или скорее, пришёл в себя на полу. Собственно, его не разбудило не само падение, сколько начинающая затекать из-за неудобной позы рука. Он поднялся и замер. Что-то царапало картину восприятия уже не столь молодого паломника. Он осмотрелся и сразу заметил пропажу одного из своих товарищей.

      Впрочем, на столе нашлась записка, написанная якобы следователем и объясняющая его отсутствие, теперь уже постоянное. Не сказать, что возникшее было по этому поводу беспокойство как рукой сняло, но стало немного поспокойнее. Какое-то навязчивое чувство беспокойства осталось, но с концентрироваться и понять, что это, не особо получалось. Вздохнув, Аррон решил воспользоваться предоставленными удобствами и освежить и привести в порядок себя и свою одежду, пока товарищи отдыхали от напряженного и насыщенного событиями дня.

      Более-менее управившись с задуманным, паломник наконец определил источник своей тревоги – это оказался еле уловимые шумы. Немного поколебавшись, он аккуратно и неторопливо пошёл в сторону их источника.

      Врачей в помещении не было. Они покинули помещение не задавая лишних вопросов, стразу после того, как весьма быстро обработали раны у всех, у кого они были. Все, кроме Аррона спали.

      Привлеченный подозрительным шумом он подошел к одной из стен, как раз возле полагающегося ему спального места. Отодвинув койку в сторону, Аррон, после короткого обыска понял, что одна из стальных панелей на стене может быть легко снята. Стараясь не шуметь лишний раз, он снял её целиком и обнаружил за ней дверь. Но паломник не стал спешить и открывать её в одиночку.

      Идея идти в неизвестность никого не предупредив показалась Аррону не самой лучшей – вдруг он найдет что-то такое, из-за чего на столе окажется еще одна записка, но написанная уже не им. С другой стороны ставить в известность всю группу тоже может быть лишним, тогда – если что произойдет, можно будет сослаться на излишнее любопытство и взять вину полностью на себя. Паломник быстро пришёл к консенсусу с самим собой и выбрал промежуточный вариант – разбудить кого-то одного и посоветоваться с ним.

      Аккуратно прислонив панель, он пошел будить кого-то из своих товарищей, по пути пытаясь решить – кого именно, но в конце концов он сделал свой выбор – кем-то оказался Кром.

      Решение было не случайным. Диттер – ранен, прерывать его отдых не следует, а Мэрилин... Аррон и сам не мог обьяснить, почему выбрал не её. Остался последний вариант, довольно спорный, между делом. Кромм в конце концов был каким-то образом связан с хозяином этого всего, так что его реакция могла быть любой.

      Но выбор уже сделан, осталось его осуществить и не умудриться умереть при этом – есть много людей тычущих оружием в лицо при попытке их разбудить. Это утверждение доказано годами паломничества.


      Молвят, плохие воспоминания норовят вернуться при любой возможности... Наполнить разум болью, заставить сердце вновь облиться кровью.. И пожалеть в бреду, что мертв не ты.. В наркотическом полусне Кромм видел Морриган, прекрасную и сильную как всегда, за секунды до того, как она перерезала себе горло. Кромм ревел и выл от ярости и беспомощности, но ни звука не удавалось выдавить из глотки. Лишь безмолвные, столь ненавистные ему ксеносы окружали его, все ближе и ближе... Ну же, ублюдки!

      Реальный мир в лице Аррона едва не познал ярость разбуженного посреди кошмарного сна Кромма, хотя яростью это можно было назвать с натяжкой. Кромм дернулся, одновременно хватая коллегу рукой, стремясь схватить за горло, но хватая скорее за предплечье, приподнимаясь рывком, и свободной рукой нанося удар в висок. За момент до того как его кость встретится с костью Аррона, Кромм понял что происходит и усилием мышц остановил руку. Вместо хруста костей раздавались лишь звуки мерного дыхания Мэрилин, и прерывистые полу-хрипы полу-храпы Гарпса. На еще более бледном, чем обычно лице паломника Кромм разглядел жест, призывающий соблюдать тишину. Видимо, времени объяснять не было. Корсар отпустил коллегу, тихо встал с постели и, взяв в руки прислоненный к стене автоган, последовал за коллегой в темноту.

      Приоткрыв дверь, Кромм и Аррон увидели, что за ней находится еще одно небольшое помещение, освещенное лишь тусклым сиянием ламп какой-то странной машинерии. Аррону хватило внимательности, чтобы после открытия двери однозначно понять, что их заметили или заметят – пикт-рекордер висел на стене прямо напротив входа. Однако зрелище происходящего в помещении однозначно стоило этого. В стазис-контейнере, прямо по центру, лежал... Рекс Линь. К его голове были подключены какие-то непонятные датчики и трубки. Маркировка всей аппаратуры была однозначно имперского происхождения, о чем свидетельствовала гравировка в виде двуглавого орла, а выводимые на небольшой экран когитатора данные, постоянно отслеживали жизненные показатели "Объекта ОС-РЛ-22291", демонстрируя, что они находятся в норме и что "процесс интеграции данных" продолжается успешно.

      Изначально Аррон не имел понятия, что найдется за этой скрытой дверью. Конечно, были вещи, которые, как он полагал, скорее всего за ней не обнаружит, например алтарь какой-нибудь с привязанной жертвой. Уж больно звуки были механические, свидетельствующие скорее о каком-то механизме или прочей машинерии. В принципе, так и оказалось. Другое дело, что факт частичного оправдания ожиданий не уменьшал удивления, вызванного узнаванием лежащей в стазисе персоны.

      - Не знаю что здесь твориться, но кажется, нам скоро будут это объяснять. Или убивать нас.

      Кромм шагнул вперед, рассудив что терять ему нечего. Не опуская оружия, он намеревался осмотреть странный механизм поближе.

      - Это "задание" скверно попахивало с самого начала. Выглядит все это как грандиозная подстава

      Странный механизм, на взгляд Кромма и Аррона, не особо сведущих в технических устройствах, выглядел как слегка модифицированная стазис-капсула, которые можно было заметить на многих космических кораблях. Для того, чтобы более подробно разобраться с её устройством, их знаний явно было недостаточно. Подключенная панель когитатора стазис-капсулы предполагала возможность доступа исключительно по специальной карте, для которой был предусмотрен считыватель.

      - Всё может быть. Я так понимаю, факт того, что это не не тот самый человек, что нам принимал наш отчёт обсуждению не подлежит. Другое дело, с каким из двух ты договаривался.

      - Нужно внимательно осмотреть это место, возможно мы что-то упускаем из виду. И надо подумать, что делать с этим... "Объектом".

      Ничего особого не найдя, Кромм решил поступить просто – он забрался на когитатор и уселся на нем поудобнее, держа перед глазами стазис-капсулу. Автоган он продолал держать одной рукой, положив его себе на колени. Стрелять он пока не собирался, но поза говорила о боеготовности.

      - Буду ждать пробуждения спящего красавца, или появления тех кто его туда запихнул. Можешь остаться со мной, или сначала разбудить остальных. Делай как знаешь. - сказал он коллеге.

      - Да, так и сделаю. Разве что Диттера лучше пока не будить, толку от него в таком состоянии не будет, а потрясения и переживания не способствуют выздоровлению.

      Аррон сделал было уже пару шагов в сторону Мэрилин, как резко встал, как вкопанный.

      - Не знаю, заметил ты или нет, но Гэмп, кажется, сбежал.

      Паломник продолжил движение.

      - Вероятно, это был самое удачное решение которое кто-либо из нас принял за эти пару дней. - пробубнил негромко Кромм.

      Аррон хмыкнул и пошёл дальше.

      Дойдя до своей цели он потряс Мэрилин за плечо. Выныривая из очередного кошмара, она чуть было не выхватила иглопистолет из-за подушки, но вовремя поняла, кто был рядом.

      - Чего тебе? - хмурый взгляд красных от недосыпа глаз требовал очень важных причин для этого бесцеремонного пробуждения.

      - Очередная проблема, разумеется.

      - Наааадо же. И какая?

      Аррон отвернулся и, прикрыв рот рукой, зевнул.

      - Ка-ак я Вас понимаю... Легче показать, чем объяснять. Прошу подготовить оружие и следовать за мной.

      - Оу, сию минуту, сэр.

      Вытащив иглопистолет, Мэрилин проследовала за Арроном, проверяя на ходу заряд.

      Выскользнув из липких сновидений из-за какого-то непонятного звука поблизости, Гарпс чуть приоткрыл один глаз чтобы осмотреться и привычно потянулся под одеялом к кобуре на боку, покуда пронзившая потянувшуюся руку острая боль не прояснила его разум. Обшарив взглядом из под век комнату и убедившись что здесь нет аборигенов, надзиратель не удержав стона из-за сжатых зубов присел на кровати. У блондинки в руках был пистолет, да и атмосфера стояла какая-то странная, так что просто опять заснуть в такой момент Диттер не мог.

      - Хрр... что случилось?

      Вопрос "будить Диттера или нет?" решился сам собой. Его место занял следующий: что ему сказать? Аррон остановился и жестом показал Мэрилин нужное направление. Впрочем, отодвинутая кровать, снятая стенная панель и дверь, которой раньше не было должны быть достаточно заметны.

      - Ну, наверное, зайти посмотреть...

Сказав это, Мэри зашла в проём, вскоре из которого донеслись крайне нецензурные фразы, которые могли свидетельствовать о высшей степени удивления.

      - Случилось. Плохое или нет – не уверен, но надежда на благополучный исход еще теплится в моём сердце.

      Первым делом потянувшись за кобурой с верным Осиротителем, надзиратель немного успокоился когда ноющая рука сжала шершавую и сильно потрепанную кожу. Прижав второй рукой одеяло ко рту чтобы заглушить вырвавшийся надрывистый кашель, Гарпс попытался проморгаться и вспомнить как именно попал сюда. После часовни он все помнил очень плохо, воспоминания слишком сильно перемежались с мучавшими его тогда видениями и понять, что было наяву, задачей было бы сложной даже в нормальном состоянии. В любом случае если память его не подводила, сейчас они находились в очередном убежище мелких гангеров. Ничего хорошего это не сулило, так что несмотря на желание лечь и спать еще месяц, кажется, придется еще много барахтаться.

      - Что именно? Какой план действий прямо сейчас?

      Решив не мучить остальных лишними расспросами, надзиратель из-за боли во всем теле и раскалывавшейся от жара головы решил пока что довериться их более полному видению ситуации.

      - Как бы покороче. - паломник сжал двумя пальцами переносицу. - Я нашёл скрытую комнату, в которой в стазис капсуле, явно человеческого производства, лежит кто-то один в один похожий на знакомого – покровителя нашего товарища Кромма. И еще идет запись данных, но я так и не понял куда. Вдобавок, как только мы с Кроммом открыли ту фрагнутую дверь, нас заметили, поскольку ка-ак раз напротив неё висит пикт рекодер. Кромм уселся на капсуле и собирается ждать. Плана нет. Всё.

      Через мгновение он хлопнул себя ладонью по лбу и добавил:

      - Ах да. Гемп кажется не выдержал трудностей и лишений и покинул нас, так говорится в записке.

       Когда Аррон закончил говорить, внимательно выслушивающий его Гарпс уже закончил пристегивать кобуру с последним пистолетом. Переодеваться времени не было, так что он просто нацепил сапоги и встав с кровати накинул на себя плащ, пытаясь быстро раскинуть медленно соображающими мозгами.

      - Так. Покажи мне этот пикт-рекордер.

      Прежде всего нужно было понять сколько у них времени, так что первым делом надзиратель так быстро, как мог, похромал смотреть куда именно и как передается изображение с пиктера. Увидев по ходу этого капсулу с человеком внутри, похожим на того который по воспоминаниям Диттера пытался заплатить им краповым билетом, Гарпс мрачно кивнул.

      - Колдовство.

      Внимательно оглядев уходящие в стену кабели и почти стерильно чистую комнату, надзиратель впился взглядом красных от полопавшихся капилляров глаз в экран на капсуле. Надпись про номер объекта сразу привлекла его внимание, очень сомнительно, что простой бандитский королек из подулья стал бы вводить нечто подобное. На всякий случай он несколько раз перечитал надпись, накрепко вбивая её себе в голову. Потом можно было бы передать это наверх, там могли найти связанное с объектом даже если это засекречено. После внезапно пришедшей в голову еще одной идеи, надзиратель еще хорошенько осмотрел капсулу на предмет необычной маркировки, вроде той что применяется при работе с мутантами из псайкерского племени, или другими необычными объектами.

      И лишь после этого он, слегка припадая на левую ногу, направился обратно в лазарет, чтобы сложить все это в голове и решить стоит ли забарикадировать дверь. Задумчиво уставившись на вход, Диттер прислушался – нет ли там тревожного шума.

      Кром, тем временем, размышлял над зашифрованным в аббревиатуре кодом. РЛ - ясно, что инициалы человека Рекса Линь, ОС - скорее всего обозначает принадлежность или назначение, оперативный сотрудник, особо секретно, в таком духе. Числа же могут значить что угодно, от серийного номера до позывного.

      Он проверил, не изменилось ли что-нибудь с момента его появления в комнате, осмотрел экран, пиктер, капсулу, одним словом весь интерьер.

      И уже после осмотра озвучил свои предположения остальным

      Еще раз обдумав ситуацию и осмотрев дверь, Гарпс решил что это все таки не настолько критично, чтобы начинать баррикадироваться и готовится отражать штурмы донных отбросов. Защиты на двери не было, да и вообще помещение примыкало к лазарету. Значит, не было оно настолько неприкасаемым, как зеница ока, хотя вопросы неприятные у хозяина, конечно же, потом вполне могли возникнуть. Из присутствующего здесь у Диттера полной картины, хоть убей, не возникало, а хорошо натасканного вериспекса или иного подходящего схоляра под рукой не было. Как и возможности воспользоваться привычными средствами. Так что оставалось только сесть обратно на кровать и наводить порядок в своих вещах, покуда оставалось время.

      Услышав измышления обдумывающего написанное на экране Кромма, надзиратель также задумался. Это действительно придавало смысла маркировке, и увеличивало шансы, что она связана со всем этим, а не устаревшая надпись от прошлых владельцев. Однако о значении первых двух букв на ум так ничего и не приходило. В любом случае здесь должен был находиться человек, разбирающийся в обслуживании духа этой машины, тем более что комнату явно регулярно навещали. Если пиктер действительно заснял и отправил кому-то их вторжение в комнату, рано или поздно этот кто-то наверняка должен будет удостовериться, что они не оскорбили машину, и не сделали ничего что может сказаться на её желании работать. То, как быстро и как основательно это сделают, покажет степень важности капсулы для её хозяина. Хотя, если никто из них так и не тронул капсулу, все это сразу уменьшало шансы и увеличивало количество времени. Так что, Диттер выцепил взглядом паломника и обратился к нему.

      - Аррон. Выполнишь небольшую просьбу?

      - Приложу все силы. Что от меня требуется?

      - Пни-ка эту штуковину. От души приложи. Да и не стесняйся, вымести на них все, что скопилось в душе.

      -Но ведь...

      Аррон замолчал. Он разрывался между чувством долга перед этим человеком, доблестно служившим Императору и дважды спасшим его жизнь, и здравым смыслом.

      - Диттер... Я очень многим обязан Вам, но всё же не думаю, что это хорошая идея. Несмотря на то, что многие механизмы и устройства, производимые людьми, достаточно крепки и имеют солидный запас прочности, взять хотя бы тот ржавый лазган, сложные машинерии, насколько мне известно, требуют деликатного и бережного обращения. И кажется мне, что это, - Аррон кивнул на капсулу и когитатор, - как раз такой случай. Скажите, чего Вы хотите добиться? Может быть, удаться найти другое решение?

      После слов Аррона, надзиратель слегка нахмурился взявшись ладонями за виски в которых усиливалось биение молотов. Неуверенность в голосе паломника еще больше понизила заинтересованность Диттера в происходящем, которая уже находилась на минимальном уровне из-за мучающей его острой боли в голове. Так что выдержав еще полуминутную паузу чтобы уловить то самое чувство, что эта ситуация больше не пахнет непосредственной угрозой. После этого оставалось лишь убедить себя, что все это совсем не относится к его непосредственной работе, что он и сделал.

      Улегшись обратно в кровать чтобы не мучить свое еще не до конца пришедшее в норму тело, Гарпс махнул рукой Аррону.      

      - Ладно. Забудь. Кто сколько времени еще собирается здесь оставаться? Лично я собираюсь еще немного отлежаться, пока не наберусь сил, и наконец вернуться обратно наверх. Пока что я здесь никакой пользы кроме лишних шрамов не добился, хоть свою задачу и выполнил.

      - Дадут ли нам вернуться - это очень хороший вопрос.

      Аррон собравшись с духом, вздохнул и негромко, но решительно обратился       к товарищам.

      - Прошу меня простить за... - он обвёл руками комнату, - весь этот переполох. Пожалуй, сейчас Диттер прав, и пока есть возможность, нам стоит отдохнуть. Хотя бы посменно.      

      Немного посовещавшись, группа приняла решение все же дождаться каких-либо изменений и договорившись о поочередных дежурствах. Оставшийся первым Кромм долго думал, что же ему сделать с машиной, и решил просто нацарапать на стекле фразу "Интирисноя у тибя машина". Когда он уже разбудил Аррона - в дверь лазарета вошли все те же двое медиков.      

      Гарпс, снова проснувшийся с приходом медиков, не подал виду, поплотней укутавшись в одеяло. Хотя под одеялом его рука чуток сдвинулась к рукоятке спрятанного пистолета. Большую часть интереса к этому делу он действительно уже утратил, и по большей части хотел, чтобы всё побыстрей закончилось.      

      Оглядев снятую панель и дверь, один из медиков обратился к бодрствующим:   

      - Просим прощения за маленький казус. Лорд очень переживает за свое здоровье и своё дело. Поэтому он позаботился над тем, чтобы его дело было закончено. Пусть и не им же, но практически им. Надеюсь, вас не сильно шокировало открытие?      
Аррон сотворил один из древних жестов, призванный оградить применившего его человека от глупости окружающего мира и своей собственной.

      Спустя некоторое время он убрал руку от лица.      

      - Шокировало. Так сильно, что мы, не попытавшись разобраться стали предполагать... не очень хорошие варианты.      

      Дальше в его исполнении последовал короткий нервный смешок.      

      - Я кажется, понял в чём дело. Культ чистой формы. В смысле, есть такое ответвление от Кредо, и они не еретеки, выращивают части тела на замену, вместо аугментики, которую сильно не одобряют. Если можно вырастить части, почему не вырастить... всё целиком?      

      В беседу вступила и проснувшаяся Мерилин.      

      - Это было... неожиданно, но не волнуйтесь: мы не дадим кому-либо ещё пережить тот же шок, кхе-кхе, - сказала она, прикладывая палец к губам, - Так, если уж это не Рекс, то можем ли мы переговорить с Рексом... основным? Обсудить планы выполнения поставленной им задачи и так далее.

      - Пока что это открытие не мешает нам и нашим планам. Но долго оставаться здесь без дела я не намерен. Зовите "оригинала" - добавил своё слово Кром.

Как раз во время обстоятельного отчёта оруженосца в трактир ввалился изрядно помятый Гюнтер. Волосы и борода его были взъерошены ещё больше обычного, являя собой нечто среднее между скверно уложенным стогом сена и одной из картин скандального художника Виктора ван Гюгена. На лице его блистала плутовская улыбка. Кажется он уже был готов взорваться от нетерпения, но всё же дал закончить Блэкмору.

- Поход? - с притворной обидой в голосе обратился Гюнтер к товарищам - Какой ещё поход? Или вы решили рвануть на встречу богатству и славе, бросив своего несчастного друга в этом городишке? И это после стольких приключений! - со шляпой наперевес рейкландец проследовал к столу, за которым сидели его соратники и плюхнулся на лавку.

- А ведомо ли вам, дорогие мои, что вчера к вечеру, покуда вы тут прохлаждались, я был занят доказательством одной презанятной научной теории? - не обращая внимания на отборную ругань, доносящуюся из кухни, продолжал Гюнтер, - Кто-нибудь из вас знаком с трудами знаменитого философа Макса Штингерта? Готов биться об заклад что и не слыхивали о таком. То то же! А мне как-то довелось с ним отобедать! Сущая правда, всё равно что щас с вами. Дак впредь знайте, что эти умники все поголовно жуткие скряги. Мне пришлось платить за две порции жаркого что он сожрал и за целый жбан доброго эля! - Гюнтер невозмутимо выловил из чьей-то тарелки кусочек мяса и незамедлительно отправил себе в рот, - О чём это я? Ах, да! В общем, в своих работах сей учёный муж утверждает, будто где-то в мире живёт человек совершенно похожий на нас, да может ещё и не один. Вот оно как! Я признаться не шибко этому верил, но давеча мне пришлось испытать енту теорию на собственной шкуре.

Дело значит так было - продолжал рассказчик после солидного глотка из кружки Габриэля, - Вчера вечером, пока вы тут гудели, решил я выйти на улицу, дабы освежиться. А какое там небо было - звёзд полно, словно жмень семян бросили, и ветерок такой слегка волосы колышет! Ну дак вот, стою я значит опершись о стену этого кабака и блюю в сточную канаву. Словом совершенно никого не трогаю и порядка не нарушая. И тут меня кааак треснут по рёбрам! Ну всё думаю, теперь верно убивать будут. Ан нет, раздаётся тут такой женский голосок - "Вот ты где шляешься, хер облезлый! Опять, скотина, все деньги в карты просадил! И зачем ты, сукин сын, мне только сдался?! Всю мою жизнь, негодяй, угробил!". Э, думаю, верно какая-то баба с мужем своим перепутала, ещё чего доброго морду раскроит. И только я значит повернулся чтоб послать её куда подальше, как прямо таки и остолбенел. Что это за была баба, друзья мои, - груди, что твоя голова, платьице как у первых альтдорфских модниц и носик ещё эдак вздёрнут! Словом bella donna а не баба! - Гюнтер сделал небольшую паузу, дабы насладиться произведённым эффектом, - Ну, тут я не растерялся и говорю - "Что ж вы, такая прелестная милсдарыня, и так скверно и зря ругаетесь? Я всего лишь простой странствующий поэт и у меня и в мыслях не было вас обижать. А муж ваш должно быть редкостная скотина и в этом плане я всецело негодую вместе с вами. Вот, прошу вас, послушайте небольшой памфлет по этому поводу." Одним словом мне удалось выбраться из этой передряги. А что до этой самой барышни, то я не в обиде, ведь ночью она ещё пару раз перепутала меня со своим мужем.

- Вот так вот, друзья мои, мне удалось на деле доказать самую настоящую научную теорию! Как только попаду в Альтдорф, мигом направлюсь в тамошню академию, чтоб оформит всё должным образом. - будущий великий учёный жевал чей-то кусок сыра - Дак что там говорил насчёт похода старина Блэкмор? Или наш бретонский друг без коня на улицу и носа не кажет?

Прервав разговор, спутники уставились в открытую дверь, напротив которой разгорелся спор. Молодой мужчина средних лет, одетый более чем прилично для этого района пытался обойти второго, по виду бывалого солдата или же профессионального попрошайку.
- Это же виконт! - выглянув в маленькое окошко, ведущее с кухни в зал, на всю таверну удивился повар, - Я своего отправлял в школу к ихней жене, прими душу ее Зигмар. Хорошая баба была, жаль... Так, а это... Кристина! Иди сюда! Смотри на того жулика: это он ушел не заплатив?!
Молодая деваха, с пристойным вырезом на юбке и груди, отстранилась от дверного косяка, перестав пялиться на гладко выбритое лицо юного рыцаря, выпорхнула из зала.
Тем временем сцена на улице продолжилась. Виконт жестом руки остановив свиту, молча слушал подошедшего к нему бродягу. Наконец не выдержав, Браузе оттолкнул в сторону оппонента и пошел вперед, повышая голос с каждым словом, - Никакие бумаги не заменят мою жену! Твое желание получить деньги просто так... Но неизвестный сделав пару шагов, вновь остановился перед виконтом, тыча чем-то зеленым ему в лицо.
- Чем больше времени я стану тратить на выяснение деталей с разными наемниками, не факт, что имеющими определенную квалификацию в вопросах спасения кого-либо еще, кроме себя на дне бутылки, - виконт наконец остановился, удостоив внимания очередного "спасителя", и казалось, был готов его ударить, но оглядевшись вокруг, передумал, - Тем меньше времени я уделяю поискам жены! Как бы ты ни старался, я тебе не поверю, пока не увижу свою жену. Я уверен, что она жива лишь из-за моего состояния! Мои деньги должны стать гарантом ее жизни, так? Да убери ты эти тряпки! Она бы никогда не одела ничего подобное! - выбив из протянутой руки кусок ткани, Браузе отодвинул мужика в сторону и пошел дальше по дороге. Следующие за ним полтора десятка латников и с десяток арбалетчиков лишь хмуро проводили взглядом мужчину, дружно топач за дворянином.
Улица, до того замершая, оттаяла и начала дышать вновь: не каждый день такие аристократы ходят по Помидорной колее пешком да еще в открытую. Но, видать, виконту терять было нечего.

В конце Помидорной обосновался Кривоглаз. Его историю знал каждый, кто когда-либо слышал о преступнике.
Простой торговец мясом Джок Холодец, прозванный так за создание нового блюда очень быстро обогатился. Купил пару лавок и начал отходить от дел, передав управление своим сыновьям. Но наступила Мертвая Зима. Королева Порчи и прочие твари вылезли из нор, чтобы навредить верным слугам Зигмара. Сначала в сады Морра ушла жена, потом сыновья и наконец близкие друзья. Уйдя в безумие, если не сказать больше, Джон призвал дух Зигмара в свое мясо и его колбаса стала целительной! Больные чудом исцелялись, выкарабкиваясь прямо с того света.
Заработав из говна состояние, Джон ушел в тень, нанимая то тут, то там крепких парней к себе в лавки. Поначалу они держались особняком, не шибко дружелюбно общаясь с местными, но из-за статуса "героя" Джона, их не трогали местные стражи. Тут-то и был просчет местного мэра, назначенного после бесславной гибели предыдущего.
Джон за одну неделю подмял под себя город. Стражи, особенно ревностно выполняющие свой долг - убиты, заезжие наемники, с гипертрофированным чувством справедливости - убиты, налоговой сборщик и его маленькая банда охранников - потерялись в канализации, боевой маг школы огня - лишился глаза и позорно сбежал. Город просто открыл рот и наблюдал одну бойню за другой: опытные и сильные бойцы гибли с обеих сторон, но если у одних целью было восстановление справедливости, то у других был мотив посерьезнее - золото. Мейзен некоторые называют "Болотом человеческой души", другие же зовут "Портом смерти". Один лишь Мариенбург превышает его по количеству "несчастных случаев": должники здесь долго не живут, создавая прекрасный фон для возврата долгов.
Вскоре виконт скрылся в Пустом доме и зеваки перестав пялиться, занялись своими делами.

По улице загрохотал патруль закованных в броню гномов, ведущий связанных по рукам пленников. Явно фальшивомонетчиков - их лбы украшали выжженные символы "Преступник" на Казалиде. На рудники их, не иначе. И не смотря на все отмытые деньги, их судьба будет далеко незавидной: повезет, отрубят только руки, нет - лишатся головы на Монетной площади или еще хуже, будут отправлены на рудники к гномам, откуда, по слухам, не было еще ни одного побега, кроме как на тот свет.

Вот прошла пятерка крепких парней. Суровый взгляд, шарящийся по каждому встречному; плотно сжатые челюсти - помогает при неожиданном ударе; красные полоски ткани на предплечье - знак Кривоглаза, запрещающий страже цепляться к парням. Наверняка идут выбивать долг у очередного банкрота. Зигмар им в дыхло.

На улице начал раздаваться приближающийся звук колокольчика, красочно сопровождающий молодой голос вестового, -Жители свободного города Мейзена! Сегодня на Монетной площади будет вершиться суд! Самый справедливый суд в мире! Контрабандисты, именуемые себя "Открытая рука" попались на горячем! Десять ублюдков отправиться в царство Морра за свои грехи! Жители свободного города Мейзен...

За соседним столиком сидело несколько доходяг, каждые две минуты отчаянно кидающие стаканчик с костями и то радостно, то с горечью хихикая.

- Эй ты, - голос с порога привлек внимание к себе, - Я тебя узнал, Альберт Менге! Провинция Аверланд, год назад ты и твои дружки сожгли семью Феррелов в церкви! - о косяк двери облокотился крупный мужчина в черном плаще до пят. Широкополая шляпа, так любимая охотниками за головами просто кричала о принадлежности ее владельца в этой профессии, - Я пришел за твоей...
Один из игроков испуганно дернулся к выходу, но замер, увидав короткий арбалет в руках законника.
- Заткнись и выиметайся! - голос тавернщика, уже знакомый до боли за все это время прервал полную яда речь ловчего, - Ты первый день в Мейзене, раз решил проявить себя? Зайди сначала в Пустой дом, а потом уже решай свои вопросы.
- Ты не понимае... - сплюнув на пол, крепыш внезапно приподнялся на пятках, испуганно вытаращив глаза, - Сука, отпусти!
Из-за его спины показалась хмурая физиономия человека, не привыкшего не то что повторять, а даже намекать о своих требованиях. Бросив арбалет тавернщику, громила заломал руку стрелка и глазами указал Альберту на выход. Вскоре троица и примкнувшие к ним "работяги", ведущие бродягу пристававшего к виконту, двинулись в сторону Пустого дома.
Кристина, ушедшая за людьми Кривоглаза, привела смотрящих и поэтому с чистой совестью продолжила пялиться на Вальдена, накручивая локон светлых волос на палец.
Положив арбалет за стойку, тавернщик опять подошел к вашему столу и положил на стол перед Линдарой сложенный пополам клочок бумажки.

Зрители начали расходиться сразу после окончания… казни, если называть вещи своими именами, и к текущему моменту театр почти полностью опустел. На сцену поднялся уборщик и приступил к наведению порядка. Работа ему предстояла нелёгкая, голова еретика разлетелась знатно, да.

Аррон поморщился, дышать здесь, в Вольге, неприятно - во-первых пованивает, во-вторых, явно содержание кислорода чуть ниже нормального. Не смертельно, но приятного мало. Весьма примечательным оказался тот факт, что даже аристократы выглядели ну, как-то угрюменько, полностью отражая местное общество, либо не искушенное развлечениями, либо и вовсе отринувшее их. Про местную знать ничего не известно, арбитров тоже не было видно даже в космопорте - хотя информация о наличии крепости на стенде имелась, равно как и приблизительная карта улья.

Детектив же, тем временем, поинтересовался поручениями, что раньше приходилось выполнять Аррону. Немного подумав, тот решил всё же ответить.

– Не совсем так, мистер Гарпс. Я не говорил "подобные просьбы", я сказал просьбы в подобных конвертах. Разница есть. Но, я всё равно отвечу, никаких запретов указано не было. Спеть определённую песню в указанном месте и времени, найти человека и предать конверт, уговорить администратора пропустить хрупкую посылку без досмотра, и всякое такое. Ничего запрещённого. Хотя как-то нужно было помочь одному каперу подготовить приём для губернатора. А на следующий день, губернатор отрёкся... Да и на корабле через неделю после того как просили спеть, арбитры забегали, искали каких-то ксеноложцев. А пока смог найти нужного человека, трижды пришлось отбиваться от грабителей. Забавно…

Арон замолчал, задумавшись о чём то своём.

Сюда всем принятым предлагаю скинуть те элементы, которые набили им оскомину в фентезевых играх. Мы их маленько обсудим и выкатим список с пунктами, которых в нашем мире не будет.

От меня:
- Никаких рас. Устал от орков, эльфов и прочего. Все равно получаются в стиле "хуманы с особым телосложением и культурой", глубинного отличия нуль.
- Не хочу никаких однозначных хороших парней. Добро - лишь маска разных зол, таково мое кредо в этой игре.

Возможно, еще что-то добавлю до старта.

Мичико нарочито медленно убрала лезвие нагинаты от шеи своего противника, прежде чем закинуть свое оружие, которое сегодня так и не обагрилось кровью, на плечо.
- Месть... Не стоит того, чтобы плодить ещё больше вдов, - после долгой паузы сказала девушка. Бросив долгий взгляд на веранду, Мичико отвернулась от этого дома и его хозяина.
- Посвяти свою жизнь семье... Жизнь, которую я тебе сохранила! - шагая прочь сказала Мичико, которая так и не обернулась.

— Если случилась какая-то опасность, они все, — стал думать вслух Элвин, отвечая на вопрос Квентина, — могли уйти в безопасное место. Если у них нет унтершлюпфа, то вполне логичным будет использовать в качестве его замены один из больших домов, который сможет вместить всех жителей. А это — постоялый двор, ратуша, храм или что-то подобное. Но смотри, Квентин: они вряд ли бы стали тогда брать с собой животных. Собак здесь я не вижу. Это может показаться сущей мелочью, но каждая такая мелочь может дать нам ключ к разгадке тайны произошедшего здесь.

Гном указал на дымок, поднимающийся из трубы одного из домов, а затем на пустую конуру, перед которой валялся разорванный ошейник со следами крови на нём.

— Попробуем сложить картину действий из имеющихся данных. Ещё утром здесь были жители. Но потом что-то произошло. Они могли уйти отсюда, спрятаться в безопасном месте, коим является один из домов, или их мог увести отсюда кто-то. Рассмотрим первый случай: если бы жители ушли отсюда по своей воле, но в спешке, то они, наверно, взяли бы с собой собак. Но если это так, то мы бы не могли увидеть их лежащие тут ошейники, которые почему-то разорваны. Второй случай: жители остались, спрятавшись где-то здесь. Это говорит о том, что они успели заметить приближение опасности и укрыться в одном доме. Собак в таком случае они не взяли бы внутрь, чтобы те не выдали их своим лаем. Тогда нагрянувшая опасность могла не заметить их, но она заметила собак и увела их с собой, разорвав ошейники. В третьем случае беда приключилась внезапно и жители не были способны ей противиться. Их увели вместе с собаками. Но возможно кто-то из жителей смог избежать этой участи и спрятаться в одном из домов. А возможно кто-то оказал сопротивление.

Элвин прокашлялся.

— Как видите, без новых сведений нельзя сложить более цельную картину произошедшего, поэтому нужно их добыть. Сведения, я имею в виду, но можно и жителей, которые всё нам расскажут. Лучшим образом будет сперва изучить самые большие дома, может быть найти какие-нибудь следы сопротивления и что-то в таком духе.

Собственно, в выводах гнома не было ничего нового, его товарищи их так или иначе озвучили. Жители могли где-нибудь спрятаться, например, в подвале или их могли увести отсюда силой.
Гном сбросил своего кошака на землю. Тот, издав громкий мявк, лихо приземлился на все четыре лапы. Фамильяр не очень любил внезапные падения куда бы то ни было.

— Шорохпед! — обратился он к нему. — Побегай пока по деревне, посмотри всё своим кошачьим нюхом, а про всё необычное — скажи мне.

Сам же волшебник слез с пони и привязал его к забору у постоялого двора. Квентин увлечённо копался в замке, и Элвин не мог не залюбоваться этим зрелищем. Как только дверь будет открыта, он собрался посмотреть, что находится внутри дома.

- У-у-у-у-у-у-у, — протянул гном, рассматривая в окуляры стремительно погнавшегося за убегающим гноллом лютоволком, пару мгновений назад бывшим вполне себе обычным остроухим эльфом, каких полно, и носил имя... Имя... Элвин понял, что забыл, как зовут вот этого конкретного товарища.

— А я не знал, что он так может, — сказал Элвин, слезая с пони, и потянулся за верёвкой из седельной сумки. — Сколько же он тратит энергии для превращения из одной сложной формы в другую...

Отмотав достаточно верёвки, гном отрезал её ровно поперёк и огляделся, ожидая увидеть толпы желающих помочь профессору. К сожалению, лучший кандидат на это дело скрылся в зарослях, а рядом с Элвином остались Булич и Андер, с которыми Элвин ещё не успел наладить контакт. Признаемся сразу: гном не умел разговаривать с другими. Не, сам по себе говорил он вообще замечательно, но он говорил так много и при это так мало обращал внимания на дела других, что беседы обычно как-то быстро заканчивались (полной капитуляцией собеседника), что вредило установлению дружеских связей и делу передачи знаний из рук в руки, из головы в голову. Немногие гномы могли его выносить — чего уж тут говорить о других расах.

— ... И если мы взглянем на основные элементы, из которых создан наш мир богами, то увидим всё те же хорошо знакомые нам огонь, воду, землю, воздух, металл, растения и дух. Всё остальное является комбинацией первых семи. Конечно, мы хорошо научились владеть каждым из элементов отдельно, но сложные преобразования с участием всех элементов, как подобные трансформации из одного существа в другое, являются прорывом в искусстве науки. Надо обязательно спросить у нашего товарища, э, его имя и каким образом он научился подобной трансформации, а мне стоит уже наконец купить какую-нибудь книгу по биологии — я чувствую, что упускаю слишком многое, хотя, конечно, и в области взрывчатых веществ есть ещё много пробелов, которые я надеюсь заполнить. Кхм... Так вот...

Элвин сбился, пытаясь вернуться к тому, с чего собственно хотел начать.

— Помогите мне, пожалуйста, связать гноллов. Заклинание скоро спадёт, а мне не хочется, чтобы они слишком резко и агрессивно вдруг начали действовать после пробуждения или, там, убежали. Я, конечно, совсем не успел замерить время их сна, вы знаете, но стоит всё же довести эксперимент до конца. А потом их, конечно, ещё можно будет обо всём расспросить! Представьте какая польза будет всем! И про Лопушки у них узнаем!

Конечно, он их и сам мог связать, но это могло подзатянуться: гном привык скрупулёзно подходить к научной работе любого вида (о, после того, как в его руках из-за резких движений взорвалась дюжина колб однажды, это немудрено), а дело требовалось выполнить быстро и желательно с помощью кого-то сильного, кому не составит труда связать испытуемых.

Услышав по связи разъяснения своего сюзерена по части происходящего, Жак потратил время до стыковки с пользой. Все же абордажный бой с космическими пиратами был делом, требующим некоторой подготовки.
Перед тем, как направиться к шлюзу, он завернул в свою каюту. Там шлем брони шута был наспех подвергнут некоторым косметическим украшениям: сверху, чуть набекрень, Жак повязал алый платок-бандану; через глазницу наискосок пустил черную ленту, предварительно проделав в ней отверстие ножом, чтобы не мешала смотреть. Подумав, он выудил из своих многочисленных ящиков массивную и вульгарную золотую (а может, золочёную) серьгу - кажется, женскую, - и посредством суперклея присобачил её на шлем сбоку, примерно туда, где должно находиться ухо. Красить нагрудник в белую и синюю полоску, равно как крепить поверх брони жабо и кружева, времени, увы, не было, поэтому, скрепя сердце, Жак удовлетворился таким скромным антуражем.
Нахлобучив шлем, он раскачивающейся матросской походкой направился к абордажному отсеку, куда и ввалился вскоре, горланя хриплым и страшным голосом просоленные матросские песни.
Оказавшись среди бойцов, он сразу объявил, что чует печенками, как ломятся от добра трюмы "испанца", обозначил своё намерение пустить кого-нибудь по доске и повесить на рее, а так же отодрать всех синьорин и вылакать весь ром, что найдется на борту. Он тискал рукоять палаша, смачно и забористо сквернословил, и очень достоверно имитировал качку палубы.
Появление в отсеке барона Жак приветствовал оглушительным: "Арррррррр!!!".
До стыковки оставалось всего-ничего...